Неточные совпадения
Хотя почтмейстер был очень речист, но и тот, взявши
в руки
карты, тот же час выразил на лице своем мыслящую физиономию, покрыл нижнею губою верхнюю и сохранил такое положение во все время
игры.
С полицеймейстером и прокурором Ноздрев тоже был на «ты» и обращался по-дружески; но, когда сели играть
в большую
игру, полицеймейстер и прокурор чрезвычайно внимательно рассматривали его взятки и следили почти за всякою
картою, с которой он ходил.
А Базаров между тем ремизился да ремизился. [Ремизиться — Ремиз (
в карточной
игре) — штраф за недобор установленного числа взяток.] Анна Сергеевна играла мастерски
в карты, Порфирий Платоныч тоже мог постоять за себя. Базаров остался
в проигрыше хотя незначительном, но все-таки не совсем для него приятном. За ужином Анна Сергеевна снова завела речь о ботанике.
Самгин не решился отказаться да и не имел причины, — ему тоже было скучно.
В карты играли долго и скучно, сначала
в преферанс, а затем
в стуколку. За все время
игры следователь сказал только одну фразу...
Нет, играли, пели, мешая нам играть
в карты (мимоходом замечу, что и без них
игра вязалась плохо.
— Ей-богу, не знаю: если это
игра, так она похожа на ту, когда человек ставит последний грош на
карту, а другой рукой щупает пистолет
в кармане. Дай руку, тронь сердце, пульс и скажи, как называется эта
игра? Хочешь прекратить пытку: скажи всю правду — и страсти нет, я покоен, буду сам смеяться с тобой и уезжаю завтра же. Я шел, чтоб сказать тебе это…
Привалов вздохнул свободнее, когда вышел наконец из буфета.
В соседней комнате через отворенную дверь видны были зеленые столы с игроками. Привалов заметил Ивана Яковлича, который сдавал
карты. Напротив него сидел знаменитый Ломтев, крепкий и красивый старик с длинной седой бородой, и какой-то господин с зеленым лицом и взъерошенными волосами. По бледному лицу Ивана Яковлича и по крупным каплям пота, которые выступали на его выпуклом облизанном лбу, можно было заключить, что шла очень серьезная
игра.
Игра совершалась по-прежнему
в самом торжественном молчании. Иван Яковлич держал банк, уверенными движениями бросая
карты направо и налево. «Московский барин» равнодушно следил за его руками. У него убивали
карту за
картой. Около Ивана Яковлича, на зеленом столе, кучки золота и кредиток все увеличивались.
Привалов ничего не отвечал. Он думал о том, что именно ему придется вступить
в борьбу с этой всесильной кучкой. Вот его будущие противники, а может быть, и враги. Вернее всего, последнее. Но пока
игра представляла закрытые
карты, и можно было только догадываться, у кого какая масть на руках.
На столе лежали
карты и была сдана
игра в дурачки.
В числе этих любителей преферанса было: два военных с благородными, но слегка изношенными лицами, несколько штатских особ,
в тесных, высоких галстухах и с висячими, крашеными усами, какие только бывают у людей решительных, но благонамеренных (эти благонамеренные люди с важностью подбирали
карты и, не поворачивая головы, вскидывали сбоку глазами на подходивших); пять или шесть уездных чиновников, с круглыми брюшками, пухлыми и потными ручками и скромно неподвижными ножками (эти господа говорили мягким голосом, кротко улыбались на все стороны, держали свои
игры у самой манишки и, козыряя, не стучали по столу, а, напротив, волнообразно роняли
карты на зеленое сукно и, складывая взятки, производили легкий, весьма учтивый и приличный скрип).
В наш век все это делается просто людьми, а не аллегориями; они собираются
в светлых залах, а не во «тьме ночной», без растрепанных фурий, а с пудреными лакеями; декорации и ужасы классических поэм и детских пантомим заменены простой мирной
игрой —
в крапленые
карты, колдовство — обыденными коммерческими проделками,
в которых честный лавочник клянется, продавая какую-то смородинную ваксу с водкой, что это «порт», и притом «олд-порт***», [старый портвейн, «Три звездочки» (англ.).] зная, что ему никто не верит, но и процесса не сделает, а если сделает, то сам же и будет
в дураках.
Ежели он проигрывает и даже если ему сдают дурные
карты, то он обижается, молча оставляет
игру и уходит к себе
в комнату.
На другом конце стола прилизанный, с английским пробором на лысеющей голове скаковой «джентльмен», поклонник «
карт, женщин и лошадей», весь занят
игрой. Он соображает, следит за каждой
картой, рассматривает каждую полоску ее крапа, когда она еще лежит
в ящике под рукой банкомета, и ставит то мелко, то вдруг большой куш и почти всегда выигрывает.
— Играющий я! Добываю средства
игрой в тотализатор,
в императорских скаковом и беговом обществах,
картами, как сами знаете, выпускаемыми императорским воспитательным домом… Играю
в игры, разрешенные правительством…
Судьба крепостных решалась каждую ночь
в «адской комнате» клуба, где шла азартная
игра, где жизнь имений и людей зависела от одной
карты, от одного очка… а иногда даже — от ловкости банкомета, умеющего быстротой рук «исправлять ошибки фортуны», как выражался Федор Толстой, «Американец», завсегдатай «адской комнаты»… Тот самый, о котором Грибоедов сказал...
На Сухаревке жулью
в одиночку делать нечего. А сколько сортов всякого жулья! Взять хоть «играющих»: во всяком удобном уголку садятся прямо на мостовую трое-четверо и открывают
игру в три
карты — две черные, одна красная. Надо угадать красную. Или
игра в ремешок: свертывается кольцом ремешок, и надо гвоздем попасть так, чтобы гвоздь остался
в ремешке. Но никогда никто не угадает красной, и никогда гвоздь не остается
в ремне. Ловкость рук поразительная.
В известный день его приглашают на «мельницу» поиграть
в банк — другой
игры на «мельницах» не было, — а к известному часу там уж собралась стройно спевшаяся компания шулеров, приглашается и исполнитель, банкомет, умеющий бить наверняка каждую нужную
карту, — и деньги азартного вора переходят компании.
Он умел делать фокусы с
картами, деньгами, кричал больше всех детей и почти ничем не отличался от них. Однажды дети, играя с ним
в карты, оставили его «дураком» несколько раз кряду, — он очень опечалился, обиженно надул губы и бросил
игру, а потом жаловался мне, шмыгая носом...
Требование от веры гарантий, даваемых знанием, представляется похожим на желание пойти ва-банк
в азартной
игре, предварительно подсмотрев
карту.
Майдан продает также водку,
карты, свечные огарки для
игры в ночное время — это негласно.
Они рассказали ему, что играла Настасья Филипповна каждый вечер с Рогожиным
в дураки,
в преферанс,
в мельники,
в вист,
в свои козыри, — во все
игры, и что
карты завелись только
в самое последнее время, по переезде из Павловска
в Петербург, потому что Настасья Филипповна всё жаловалась, что скучно и что Рогожин сидит целые вечера, молчит и говорить ни о чем не умеет, и часто плакала; и вдруг на другой вечер Рогожин вынимает из кармана
карты; тут Настасья Филипповна рассмеялась, и стали играть.
Я пробовал даже сидеть
в гостиной подле играющих
в карты, но и там мне было скучно, потому что я не понимал
игры, не понимал слов и не понимал споров играющих, которые иногда довольно горячились.
В гостиной обыкновенно играли
в карты люди пожилые и более молчали, занимаясь
игрою, а
в диванной сидели все неиграющие, по большей части молодые;
в ней было всегда шумнее и веселее, даже пели иногда романсы и русские песни.
— Ты сам меня как-то спрашивал, — продолжал Имплев, — отчего это, когда вот помещики и чиновники съедутся, сейчас же
в карты сядут играть?.. Прямо от неучения! Им не об чем между собой говорить; и чем необразованней общество, тем склонней оно ко всем этим
играм в кости,
в карты; все восточные народы, которые еще необразованнее нас, очень любят все это, и у них, например, за величайшее блаженство считается их кейф, то есть, когда человек ничего уж и не думает даже.
Когда они возвратились к Клеопатре Петровне, она сидела уж за карточным столом, закутанная
в шаль. На первых порах Клеопатра Петровна принялась играть с большим одушевлением: она обдумывала каждый ход, мастерски разыгрывала каждую
игру; но Вихров отчасти с умыслом, а частью и от неуменья и рассеянности с самого же начала стал страшно проигрывать. Катишь тоже подбрасывала больше
карты, главное же внимание ее было обращено на больную, чтобы та не очень уж агитировалась.
Он до света оставался
в собрании, глядел, как играют
в штосс, и сам принимал
в игре участие, но без удовольствия и без увлечения. Однажды он увидел, как Арчаковский, занимавший отдельный столик с двумя безусыми подпрапорщиками, довольно неумело передернул, выбросив две
карты сразу
в свою сторону. Ромашов хотел было вмешаться, сделать замечание, но тотчас же остановился и равнодушно подумал: «Эх, все равно. Ничего этим не поправлю».
Его прежний круг был до такой степени выше теперешнего, что когда,
в минуты откровенности, ему случалось рассказывать пехотным товарищам, как у него были свои дрожки, как он танцовал на балах у губернатора и играл
в карты с штатским генералом, его слушали равнодушно-недоверчиво, как будто не желая только противоречить и доказывать противное — «пускай говорит», мол, и что ежели он не выказывал явного презрения к кутежу товарищей — водкой, к
игре на 5-ти рублевый банк, и вообще к грубости их отношений, то это надо отнести к особенной кротости, уживчивости и рассудительности его характера.
Хозяин и гость — оба перешли
в гостиную, кельнер принес
карты — и началась
игра, разумеется, не на деньги.
В карты играть он любил больше всего на свете и играл исключительно
в коммерческие
игры, чем почему-то ужасно гордился.
Игра между партнерами началась и продолжалась
в том же духе. Ченцов пил вино и ставил без всякого расчета
карты; а Крапчик играл с еще более усиленным вниманием и
в результате выиграл тысяч десять.
Затем
в самой
игре не произошло ничего особенного, кроме разве того, что Лябьев всех обыграл, что, впрочем, и сделать ему было очень нетрудно, потому что Егор Егорыч кидал
карты почти механически и все взглядывал беспрестанно на Сусанну; Сверстов, как и всегда это было, плел лапти; что же касается до gnadige Frau, то она хоть и боролась довольно искусно с молодым человеком, но все-таки была им побеждена.
С отъездом Музы
в кузьмищевском доме воцарилась почти полная тишина:
игры на фортепьяно больше не слышно было; по вечерам не устраивалось ни
карт, ни бесед
в гостиной, что, может быть, происходило оттого, что
в последнее время Егор Егорыч, вследствие ли болезни или потому, что размышлял о чем-нибудь важном для него, не выходил из своей комнаты и оставался
в совершенном уединении.
—
В молодости я тоже был охотник поиграть, — сказал он, — да однажды мне
в Лебедяни ребро за
игру переломили, так я с тех пор и дал обещание не прикасаться к этим проклятым
картам. И что такое со мною
в ту пору они сделали — так это даже рассказать словами нельзя!
В больнице два месяца при смерти вылежал!
Очищенные свили себе гнездо
в Лебедянском уезде, интеллигенция которого исстари славилась гостеприимством и наклонностью к
игре краплеными
картами, чему
в особенности содействовали: существование
в городе Лебедяни ярмарки и близость Липецких минеральных вод.
И точно: когда он сдал
карты вновь, то у него оказалась
игра до того уж особенная, что он сам не мог воздержаться, чтоб не воскликнуть
в восторге...
Наконец разыгрывается какая-то гомерическая
игра. Иудушка остается дураком с целыми восемью
картами на руках,
в числе которых козырные туз, король и дама. Поднимается хохот, подтрунивание, и всему этому благосклонно вторит сам Иудушка. Но среди общего разгара веселости Арина Петровна вдруг стихает и прислушивается.
— Да почйсть что одна. Иногда разве вечером вздумает
в дураки играть — ну, играем. Да и тут: середь самой
игры остановятся, сложат
карты и начнут говорить. А я смотрю. При покойнице, при Арине Петровне, веселее было. При ней он лишнее-то говорить побаивался; нет-нет да и остановит старуха. А нынче ни на что не похоже, какую волю над собой взял!
Обойдя всех гостей, князь сел за
карты. Он играл только
в старинную
игру — ломбер. Партнерами князя были: грузинский князь, потом армянский генерал, выучившийся у камердинера князя играть
в ломбер, и четвертый, — знаменитый по своей власти, — доктор Андреевский.
Передонов улучил время, когда Варвары не было и печка
в зале топилась, и бросил
карты, целую
игру,
в печку.
В последнее время за
игрою ему все казалось, что
карты ухмыляются, как Варвара. Даже какая-нибудь пиковая шестерка являла нахальный вид и непристойно вихлялась.
Хозяйка, оставаясь на страже своих обязанностей, плавала из комнаты
в кухню и обратно, обходила вокруг столов и, на минутку останавливаясь сзади Кожемякина, заглядывала
в его
карты. Почти всегда, когда он стучал, объявляя
игру, она испуганно вскрикивала...
Пробовали было завести домашний вист-преферанс; но
игра кончалась обыкновенно для генерала такими припадками, что генеральша и ее приживалки
в ужасе ставили свечки, служили молебны, гадали на бобах и на
картах, раздавали калачи
в остроге и с трепетом ожидали послеобеденного часа, когда опять приходилось составлять партию для виста-преферанса и принимать за каждую ошибку крики, визги, ругательства и чуть-чуть не побои.
Клоус являлся каждый день поутру позавтракать и каждый же день
в шесть часов вечера приезжал пить чай с ромом и играть
в карты с хозяевами, а как
игра была почти безнадежная, то расчетливый немец доставал где-то игранные
карты и привозил с собой.
Он приглашал открыть
карты. Одновременно с звуком его слов мое сознание, вдруг выйдя из круга
игры, наполнилось повелительной тишиной, и я услышал особенный женский голос, сказавший с ударением: «Бегущая по волнам». Это было как звонок ночью. Но более ничего не было слышно, кроме шума
в ушах, поднявшегося от резких ударов сердца, да треска
карт, по ребру которых провел пальцами доктор Филатр.
Третья дочь, Шурочка, избрала специальностью
игру в дурачки со всеми холостыми инженерами по очереди. Как только узнавала она, что ее старый партнер собирается жениться, она, подавляя огорчение и досаду, избирала себе нового. Конечно,
игра велась с милыми шутками и маленьким пленительным плутовством, причем партнера называли «противным» и били по рукам
картами.
Вечер. На нарах около печи Сатин, Барон, Кривой Зоб и Татарин играют
в карты. Клещ и Актер наблюдают за
игрой. Бубнов на своих нарах играет
в шашки с Медведевым. Лука сидит на табурете у постели Анны. Ночлежка освещена двумя лампами: одна висит на стене около играющих
в карты, другая — на нарах Бубнова.
— Почему, Саша, почему, объясни? — негромко вскричал Пётр. — Ведь я тогда буду знать все сдачи, какие возможны
в игре, — подумай! Взгляну на свои
карты, — приблизил книжку к лицу и начал быстро читать, — туз пик, семёрка бубен, десятка треф — значит, у партнёров: у одного — король червей, пятёрка и девятка бубен, у другого — туз, семёрка червей, дама треф, третий имеет даму бубен, двойку червей и десятку треф!
—
Карт в игре — пятьдесят две…
В городе,
в моём участке, тысячи людей, и я знаю из них несколько сотен. Знаю, кто с кем живёт, кто где служит. А ведь люди меняются —
карты всегда одни и те же…
— Раздевайся, садись. Жить будешь
в соседней комнате, — говорил сыщик, поспешно раздвигая карточный стол. Вынул из кармана записную книжку,
игру карт и, сдавая их на четыре руки, продолжал, не глядя на Климкова...